МЫ ПЕРЕЕХАЛИ ПО АДРЕСУ: http://gorod24.rusff.ru/

Игровое время в Городе:
27.07 - 02.08.2354 год
На улице невиданная жара, в тени +40, ночью температура опускается до +30, что позволяет горожанам хоть немного отдыхать. На 02.08 обещают дождь.

Основные события и задания:
Не успел город отойти от кошмарной резни в "Камелии", как жителей потрясла еще одна трагедия - взрыв Торгового Центра. Теперь полиции требуется справиться не только с террористами, но и с недовольными гражданами.
Полезная информация:
FAQ
Правила
Реалии мира
Таблица игры
Основные события
Сверхспособности
Вакансии в Городе 24

Администраторы:

ГМ:
Обращаем внимание:

Гостей просим обратить внимание, что у нас ОЧЕНЬ МНОГО свободных готовых анкет. Покопайтесь, может вам кто-то понравится.

Также читаем выпуск новостей Города 24.

ТОП-ы и ролевые каталоги:

Рейтинг Ролевых Ресурсов - RPG TOP
Palantir
Волшебный рейтинг игровых сайтов
Реклама:

Рекламировать от профиля: Runner пароль: 96321 в этой теме.
Не забываем, что реклама взаимная и просим ставить обратные ссылки.

Полезные ссылки:
Каталог фэнтези сайтов Палантир

Лучший персонаж Апреля 2013 года:

Сочный пирог вам:
конечно ты нам очень нужен
конечно родина зовет
как раз тебя нам не хватает
кого же в мозг тогда сношать


[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]


  • Страница 1 из 1
  • 1
Форум » Ноосфера » Небыли » Безнадега (альтернатива)
Безнадега
РасселДата: Суббота, 01.12.2012, 23:25 | Сообщение # 1
Майор Тайного отдела. Майор ЧО
Группа: Жители
Сообщений: 56
Награды: 5
Репутация: 102
Статус: Offline
Место действия: лечебница
Время действия: альтернативная вселенная
Действующие лица: Джиневра и Рассел


Чистили спиртом пищевод, ходили спьяну на войну, но, не дождавшись победного конца, возвращались поутру в свое родное Катманду.
 
РасселДата: Суббота, 01.12.2012, 23:25 | Сообщение # 2
Майор Тайного отдела. Майор ЧО
Группа: Жители
Сообщений: 56
Награды: 5
Репутация: 102
Статус: Offline
Он врывается в тишину больничных палат громким уверенным голосом и заразительным смехом. Долго молчать здесь Лэйн не может, всегда находит с кем и о чем поговорить: о службе, о семье, о женщинах. Начинает как будто непринуждённо и невзначай – в надежде расшевелить остальных, и внимательно прислушивается к ответам, словно ждёт особые, необходимые слова, которые всё расставят на свои места, как будто ищет отклик на зашифрованный пароль, вычисляет своих в тылу врага. Никто не спешит на помощь.
Здесь никто не в состоянии помочь, все либо бессильны, либо глухи.
Его перевели сюда несколько дней назад, несмотря на все заверения Лэйна, что в этом нет необходимости, он здоров как бык и снова готов вернуться на базу. Конечно же, ему отказали. Если ты рожденный, то учишься к отказам привыкать. Но это не значит, что Рассел готов с этим сразу мириться – без боя не уступает.
- Подумаешь, приложился башкой, сэр. Как будто в первый раз. Всё равно там уже нечему сотрясаться, - он как всегда смеется, но глаза горят недовольством.
Начальство говорит, так будет лучше для всех. Рассел думает, что лучше для всех, кроме него.
Первое, что он отчетливо запоминает – это лица пациентов. Они слышали его издалека (ведь это же Лэйн, его нельзя не услышать). Хлопает дверь, и Рассел заходит в общак в сопровождении крепких санитаров, на голове перевязка, на губах ухмылка, осматриваются – все до тошнотворного стерильно, сталкивается со стеной тусклых взглядов. Не поднимают глаз только те, кто уже не в состоянии двигаться – как псы, ждущие подачки, с такой же мертвой покорностью в выражении; тишина режет слух. И Рассел начинает:
- Вижу, весело отдыхаете, ребята, - комната гулкая, его слышно всем сразу. – Эй, кто тут старожил? Покажите мне самые злачные места в этом заведенье.
Они не двигаются, будто принюхиваясь, затем он подсаживается за стол и выуживает карты.
- Курить хочется – жуть. Кого мне вздуть, чтобы выиграть сигареты? Ну же, подходите, не тушуйтесь.
И люди начинают к нему тянуться как малые дети. От них они практически не отличаются: послушные или буйные, но все как один безвольные и несамостоятельные. Здесь есть всякие – слабоумные, помешанные, контуженные, бредящие, Лэйну не хватает военных лазаретов, там совсем по-другому. Что он здесь забыл со своим пустяковым сотрясением?
В такой скучнейшей дыре он ещё никогда не бывал. Расселу хочется позвонить Мао, потрепаться о своих, спросить, как они без него справляются, но ему не дают телефона. В палатах вообще заняться нечем, только рубиться в карты, слушать радио и иногда смотреть телевизор. Здесь даже голограмм нет, так всё запущенно. Лэйн не подаёт виду, сыпет шутками направо и налево, обыгрывает соседей в блэкджек – сначала учит, потом обыгрывает, заигрывает с медсестрами, стремящимися снова наложить повязки. От бинтов Рассел избавился при первой же возможности, с удивлением обнаружив, что рана затягивается неожиданно медленно. Иногда он неосознанно потирает шрам, когда начинает задумываться.
На днях он поинтересовался у одной из молоденьких стажерок, мол, а что там с регенерацией.
- Всё в порядке, мистер Лэйн, так и нужно, - уклончиво отвечает она, слегка приподняв брови. Старшие медсестры с ним даже не разговаривают, сухо обрубают на полуслове, ловко уходят от бесед. Рассел сразу не понравился персоналу, санитары и глаза с него не спускают, постоянно держат на мушке, словно он тут самый опасный пациент: особенно, когда спрашивает у остальных, из каких они городов. Вот он из шестьдесят второго, но работает в двадцать четвертом. Не понимают, лишь тупо смотрят – наверняка не обошлось без прочистки мозгов. Инкубатор снова что-то затевает, думает он и не удивляется, однажды его чуть не оставили в джунглях в расчете на то, что его прибьют сопротивленцы, рожденных сотрудников они не щадят. Все здесь словно в забытье, никто ничего не помнит, лишь изредка вспоминают о семьях, которые их не навещают.
Наверное, все дело в таблетках, приходит Лэйн к заключению, и начинает мухлевать с процедурами. Ему не терпится отсюда выбраться.


Чистили спиртом пищевод, ходили спьяну на войну, но, не дождавшись победного конца, возвращались поутру в свое родное Катманду.

Сообщение отредактировал Рассел - Суббота, 01.12.2012, 23:32

 
Джи_БраунДата: Воскресенье, 02.12.2012, 03:08 | Сообщение # 3
Психотерапевт в полиции
Группа: Жители
Сообщений: 66
Награды: 9
Репутация: 104
Статус: Offline
Если долго смотреть в потолок, перед глазами начинает рябить. Она и смотрит. И через какое-то время, когда на потолке отражается свет от проезжающих мимо машин, их искаженные силуэты, она видит целую сказку. Цельные причудливые образы, самые лучшие из тех, что она видела и знала. Причудливые тени приучены пугать: они искажаются в виде раскрытой широко пасти, в виде клыков и ведьм, каких-то пляшущих опасных женщин. Джиневра их не боится. Она раскачивается, кутается в одеяло, так, чтобы превратиться в почти самый настоящий кокон. В конце концов, со всем можно погоговорить и узнать, почему оно такое, а не другое. Она делала так раньше, и всегда смеялись и утверждали: отсутствует инстинкт самосохранения. А Джи считала, что на все есть причина. Кровать скрипит, потому что ей уже черт знает сколько лет, может, даже как самой больнице, и Сара, ее соседка, приподнимается на локтях и шипит на нее:
- Прекрати дергаться. Ни звука до утра. - и вот ее-то Джи боится. Она не говорит ни слова, но так и замирает, ощущая, как прохлада касается левой ступни, которую она не успела спрятать. Но так и засыпает: а ведь если Сара услышит? Она так и не просыпается, ощущая себя глубоко несчастной и замерзшей.

Он появляется в тот день, когда она не может определиться с тем, какую таблетку лучше принять: синюю от нелюбимой медсестры или обычную белую от своей любимицы, мисс Пиблз. Она слышит шум, шушуканье, таинственное "новенький", которое всегда так будоражит, и хватает обе таблетки. Выбегает в одном тапочке, второй не нашла. Конечно, без обуви неприлично, но так - так получается прилично наполовину. Ровно на один тапок. Волосы растрепаны, глаза еще заспанные, и это вряд ли идет двадцатишестилетней. Ей стыдно, но еще больше - интересно. Чего же все так всполошились?
А было из-за чего. Он вваливается, врывается и сметает все спокойствие, как и не было. Рассказывает свои истории, никто ему не верит, и Джиневре кажется этого до обидного нечестным. Ей нравится то странное возбуждение, которое охватывает всех вокруг, едва неподалеку слышится бодрый радостный голос Рассела - она долго добивалась от Сары, чтобы та назвала ей его имя. Как будто праздник, только каждый день, и эта радость легко ее заражает, заставляет иногда стоять, улыбаться и хлопать в ладоши под старые мотивы, еще с детства. Тут не празднуют новый год, а пение одного человека раздается слишком отчаянно и грустно, поэтому Браун и не пытается. То, что рассказывает Лэйн, кажется заморской сказкой, мечтой, страшной, но разнообразной, пугающей множеством образов. Это как впервые в жизни начать дышать, увидеть человека. И она смотрит на него где-то неделю, подперев подбородок кулаком, внимает каждому слову. И только потом, когда все больше людей отворачивается от Рассела, когда тот начинает рассказывать, осмеливается подойти. Она слышит крики парней из десятой комнаты, которые, выходя из общей гостиной, ворчат "Рассел опять сорвал все, шулер чертов", поднимается со скамейки и, оправив одежду (она полдня провела перед зеркалом, чтобы проверить, не сильно ли она изменилась, приводя себя в божеский вид, но пришла в бешенство от долгой возни с отросшими волосами), входит. Она идет быстро и уверенно, но от волнения приподнимается на носочки, как обычно делают дети, волнуясь перед встречей со взрослыми, одну руку сжала в кулак, да так, что ногти впились в ладонь. В гостиной много людей, большинство знают Джи - она тут давно, нечего даже внимание обращать на нее - и садится за стол, на стул аккурат напротив Лэйна. И смотрит, вцепившись руками в столешницу и подавшись вперед.
- А расскажи мне, - и говорит серьезно, с таким живым интересом, что становится понятным - не врет. - О городе.


Я не курица, я кролик. Врач - кролик. Вот Чесвик - кролик, Билли Биббит - кролик. Все мы тут кролики разных возрастов и категорий и скачем - прыг-скок - по стране Уолта Диснея.
 
РасселДата: Воскресенье, 09.12.2012, 08:59 | Сообщение # 4
Майор Тайного отдела. Майор ЧО
Группа: Жители
Сообщений: 56
Награды: 5
Репутация: 102
Статус: Offline
Боль настигает его с утра и не отпускает, словно строгий комендант – не дает ему спуску; она не сверлит затылок и не пульсирует в висках, а разливается от головы неприятной ноющей волной по всему телу, нагоняя легкую тошноту, и оседает свинцовой стружкой где-то глубоко в черепе. Лэйн знает: без грубой работы ментального контроля здесь не обходится – его ведь не раз “вскрывали” и ещё больше пытались вскрыть, это ощущение он ни с чем не спутает. Когда его приводят в кабинет с огромной установкой – таких Рассел ещё не видел – и говорят ложиться на койку для сканирования, то он сразу настораживается, спорит, к чему такой громоздкий аппарат, держит оборону. Медсестра, Энни, милая девушка, щебечет в ответ – ничего страшного, сбивает с толку, закидывая медицинскими терминами, в которых Лэйн ничего не смыслит, улыбается. Карие глаза смотрят тепло, подогревают доверие, а тяжелая рука санитара ложится на плечо – и Рассел соглашается: машина все же лучше постороннего человека в голове. Он укладывается на лежак, аппарат с тихим гудением приходит в действие. И ничего. Совсем ничего не меняется, тянущая боль остается, но не усиливается, и Лэйн думает, что Энни всё-таки можно верить.
- Ну что там? Всё так плохо? – хмыкает он, садясь на койке, когда процедура заканчивается.
- Не совсем, - в том же тоне говорит медсестра. – Жить будете.
- Я живу на фронте, - пожимает Лэйн плечами.
- А сейчас-то что?
- Жду, когда выпустят жить, - проще простого, как само собой разумеющееся.
Энни мягко кивает, у неё взгляд эмпатки, и в её глазах Рассел ловит лёгкое сочувствие и невольно раздражается – сочувствие ему не нужно, ни капли. Но не подает виду.
Злиться он долго не может, ни вообще, ни тем более на Энни: она ещё не успела очерстветь под броней белого халата, а людские судьбы ещё не высохли до сжатых сухих строчек диагноза. В глазах и в голосе плещется искреннее желание помочь, и многие на это покупаются: подозрительный Лондэйл, помешанный на чистоте и до истерики боящийся быть отравленным, нехотя, но принимает из её рук подносы с едой, Брент с гордостью показывает ей свою психоделическую мазню, а Хоуп, не расстающийся с респиратором, говорит, что от неё единственной из персонала не “воняет”. И с каждым она добра и терпелива, равно как добра и терпелива с Лэйном: он курит в палате, она по-доброму его журит.
- Подумайте о других пациентах!
- Тогда в коридоре.
- И там не положено.
- А где ж тогда положено-то? – Рассел наседает на нее, мягко, но настойчиво, в ночное дежурство в эти дни только она одна на этаж. – Так давайте я во двор, на крыльцо выйду.
- Нельзя.
- Не будьте такой жестокой, Энни, дайте подышать свежим воздухом, - он слегка наклоняется ближе, упираясь руками в её стол. - Никому не сболтну, честное армейское. И не убегу, забор мне все равно не перелезть. Десять минут, не больше.
Энни не умеет отказывать, если на неё упорно давить.
Конечно, он лукавит: при желании через перекрытие можно перемахнуть, если сильно постараться. Желание у Лэйна невыразимо огромное, но он никуда не лезет, потому что честное армейское.
Он остается со своей слабой болью один на один, чувствует себя приемником со сбитыми настройками, принимающий на себя удар неоткалиброванных волн – лишь прохладный ветер приятно оглаживает напряженное тело. Лэйн чиркает спичками, затягивается, осматривается – одинокое незнакомое шоссе, вдали огни незнакомого города. Забор слишком хлипкий, чтобы выдерживать атаки мутантов, значит, они ещё дальше. Странная местность.
Возвращается Рассел ровно через десять минут, не больше, но и не меньше; он пользуется каждой секундой прогулки. Энни показала, что ей можно верить, и Лэйн платит ей той же монетой.

Так и проходит неделя. Милую Энни сменяет суровая миссис Зингер, настойчивая и непоколебимая как монолит: строгий колючий взгляд, командный тон, которому каждый второй капитан позавидует, никаких послаблений, таблетки по четкому расписанию, истинный Инкубатор во плоти. Рассел облатки не пьет, прячет под языком, потом скидывает за плинтус – и ему кажется, что сестра Зингер об этом начинает догадываться. Карты она не одобряет, поэтому приходится рубиться в них по-тихому в палатах, впрочем, игру в бридж Лэйну удается отвоевать – мы не на деньги, конечно же, не на деньги, нам просто дико скучно, миссис, иначе мы будем лезть на потолок, а зачем вам больные на потолке, а?
- Вы и так здесь всё ставите вверх дном, мистер Лэйн, - “мистера” она чуть ли не сквозь зубы выплевывает.
- Хоть какое-то разнообразие в этой дыре, миссис Зингер, - парирует Рассел, но ничем ответить сестра не может и не хочет, показательно разворачивается на каблуке и занимает наблюдательный пункт поодаль.
Он знает, она приглядывается к нему, прислушивается, когда он начинает рассказывать о двадцать четвертом или о своей службе – хочет, чтобы все дальше оставались в неведении с прочищенными мозгами. То, что тут что-то нечисто с этим, Лэйн давно просекает, не оставляет попытки достучаться, но сбавляет обороты: устает слепо тыкаться в стену непонимания, да еще эта Зингер с её санитарами.
Рассел поигрывает с колодой, один: за стол уже боятся подсаживаться, уверенные, что их быстро вздуют, и отмахиваются от разговоров. Они чуют в нем перемены и боятся их, затыкают уши. Лэйн показывает фокусы в пустоту и мысленно составляет Мао письмо, на бумагу пока не переносит ни слова, но помнит каждое, как и помнит то, кто он такой, откуда появился и где воевал. Напишет потом, когда локаторы Зингер не будут сверлить его в спину.
Перед глазами колода стремительно змеей мчится от ладони к ладони – и когда останавливает, на него в непривычной близости обрушивается чей-то голос. Лэйн поднимает голову по-пёсьи резко: встречается с чужими, большими глазищами на бледном лице, смотрящими с детской серьезностью – забавной в своей искренности. Ни этих глаз, ни её обладательницы Рассел раньше не замечал, а если бы заметил, то запомнил бы. Просит рассказать. Вот так сразу. После недели хождения вокруг глухих и слепых это кажется чем-то из ряда вон выходящим.
- Я во многих служил городах, а в которых не служил – ещё больше. Так о котором тебе рассказать? Могу обо всех, где бывал, – смотрит шутливо, оценивающе, отступит или нет. Но заглядывает в глазищи снова, видит – нет, не отступит. Она предельно серьезна, и это его и смешит, и удивляет, и воодушевляет одновременно.
Спиной Рассел ощущает взгляд миссис Зингер, замечает напрягающего слух санитара.
Лэйн снова перегоняет колоду из ладони в другую, раздумывая, с чего бы начать, и вдруг раскладывает перед незнакомкой стопку карт.
- Однажды давным-давно существовало на планете одно королевство, - начинает он, понизив голос. - Не все дела шли у королевства хорошо, но жители не жаловались, границы расширялись, земля была плодородна, и всегда был достаток. Король славился любовью к науке и собрал вокруг себя ученых со всех уголков Земли, чтобы они ему помогали. И они помогали. Но однажды у ученых что-то пошло не так: то ли случайность, то ли злой умысел – уже не разберешь, и расползлась по миру болезнь. Поражала всех, и животных, и людей, никого не щадила, все становились агрессивными, бросались друг на друга, кромсали до крови, были постоянно голодны, их дети были такими же, но имели особые силы.
Черт его пойми, зачем Рассел рассказывает все, как сказку – может быть, во всем виноваты детские глаза. Может быть, слежка медсестры. Остановиться уже не мог, нащупывая во взгляде девушки узнавание.
- Сил было много, кто умел летать, кто управлять огнем, а кто – мыслями людей. Погрузилось бы королевство в хаос, если бы не те же ученые, которые сумели разгадать секрет ужасной болезни и остановить её ход. Они так в нем преуспели, что смогли и способности расставить по полкам, писать по ним учебники. Тем временем и армия опомнилась, снарядило королевство отряды для охоты за больными, их убивали, а когда устали убивать – посадили на цепь в бараки и запретили выносить детей – потому что болезнь была в их крови, как и у всех людей. Чтобы ее избежать, начали люди выращивать их сами, из пробирок, колдуя над кровью. Дома, где их создавали, называли Инкубаторами, - Лэйн разложил колоду в круг. – Прошли века, так и жили. Королевство огородилось лесом, - он вытащил из нее двух королей, червонного и пикового. – Во главе по очереди вставали то Красный король, то Чёрный, и их приспешники постоянно друг с другом грызлись: кто-то защищал Рожденных, кто-то их ненавидел, а те как и жили в бараках, так и живут, и всех Инкубаторские боятся, поэтому не дают им нормально жить, постоянно с ними воюют, а…
- Мистер Лэйн! – настигают его врасплох.
- Уже соскучились, миссис Зингер? - он оставляет карты и скалится.
- О чем вы болтаете с мисс Браун?
- Да так, сказку ей рассказываю, ничего предосудительного, - пожимает он плечами.
- В этом – ничего. А в том, что вы свои лекарства не принимаете – уже кое-что есть.
- Да кто вам сказал?! – Лэйн нарочито повышает голос, чтобы как можно больше голов к ним повернулось, и подмигивает “глазищам”.
- Пройдемте за мной, пожалуйста.
Сестра неумолима, она тянет его в коридор, Лэйн едва успевает чиркнуть на карточной рубашке:
"Завтра можно погулять во дворе, расскажу".
И уходит.


Чистили спиртом пищевод, ходили спьяну на войну, но, не дождавшись победного конца, возвращались поутру в свое родное Катманду.
 
Джи_БраунДата: Вторник, 18.12.2012, 04:48 | Сообщение # 5
Психотерапевт в полиции
Группа: Жители
Сообщений: 66
Награды: 9
Репутация: 104
Статус: Offline
Первые несколько секунд уходят у Джи на то, чтобы...расстроиться. Разочароваться. Взгляд у мужчины потухший, словно его хорошенько накормили таблетками, и руки невольно опускаются, а глаза распахиваются сильнее, стремясь вцепиться в каждую черту, в слабо улыбающиеся в недоверии губы, в глаза (ну же, проснись). А те внезапно вспыхивают какой-то непонятной искрой, и Джиневра замирает на самом краешку стула, цепляется пальцами за столешницу, и медленно раскачивается, пытаясь не упустить ничего. Потом уже она поймет, что ничего не забыла - следствие полного отсутствия толковой информации вокруг привело к тому, что в голове обосновалась одна-единственная истина - та, которую ей преподали в форме сказки, которая отныне является главенствующей внутри черепной коробки. Чужая правда стает ее собственной, и она добровольно погружается в этот мир.
Люди, убивающие других, непохожие на других, создание людей, порождение, способности, войны - и все это вокруг какого-то городка. Нескольких городов? Джи на миг отвлекается, размышляя, откуда же тогда она и что делает тут, но мысль обрывается бесцеремонно, едва только она успела воспарить в свои собственные мысли. Зингер. Миссис Зло. Миссис Я-Мешаю-Всем-Потому-Что-Мне-Скучно. У Сары была на это своя кличка, но Джиневра была в курсе, что это относилось как раз к теме "запрещенных слов", которые ей вывесила та самая мисс Зло - чтобы не ругалась. А если будет - никаких конфет, которые ей выдавали только из-за "индивидуальности случая" - действительно, мало кто любил сладкое в таком месте. Джи и не ругалась никогда - помнила, что при сквернословии могут вымыть рот мылом (где она это вычитала - черт знает, ее-то не трогали ни разу). Но Сара говорила, что Зингер такая злая оттого, что ее муж маловато...как там? - драл ее дома. И опять же - смысл этих слов Джиневре никто не обьяснил. Она и не ручалась за соответствие фразы.
Но ее миссис Зингер не любила.
Возможно, за то, что Джиневра в первый же день своего присутствия удивилась, а не парик ли это - так искусно уложенные волосы? То ли действительно был парик, то ли Джи смеялась слишком громко, а миссис Зингер ее не любила и никогда не заходила в их комнатку - соседки благодарили Джи за это, но ей было слегка совестно. И список запрещенных ругательств висел у Браун над кроватью как напоминание. Она смотрела туда иногда, только все равно не понимала, что за чем.
- Мисс Браун, вы еще здесь? - громогласно спрашивает миссис Зингер, и Джи сжимается, смотрит исподлобья почти враждебно. Взгляд смягчается, и девушка, облизнув губы быстро, отодвигает стул с грохотом, привлекает к себе внимание.
- Простите, - оброняет она, накрывает рукой карту и уходит, пока не стало заметным ее замешательство, счастливая растерянность и, пожалуй, недоверчивая радость, и быстро выходит. Ей кажется, что миссис Зингер обладает способностью видеть сквозь стены - Рассел не говорил, такое вообще возможно? - и смотрит на нее еще долго, буравит затылок своим противным взглядом. И только когда Джи оказывается в далеком коридоре, никем не замеченная, появляется возможность опять рассмотреть небрежным почерком начертанное предложение. И это кажется таким изящным приглашением, что она не выдерживает, быстро прокручивается на месте (волосы вообще растрепываются в разные стороны, беспорядок полнейший, барышня) и прижимает к груди дурацкую карт. Она бежит к себе, едва не сбивая прохожих с ног, и падает на кровать, радостно болтает ногами и улыбается широко. Сара кисло косится на нее с высоты своего подоконника и закатывает глаза:
- Мелочь, ты можешь не лыбиться так? Бесишь же, - но Джи, кажется, не слышит. Она даже улыбается шире. Возможно, чтобы взбесить в свою очередь еще больше. Радость разливается внутри, раздается покалыванием, и ей уже кажется, что Лэйн пообещал ей билет в Диснейленд. Она показывает Саре язык, отворачивается и мягко оглаживает карту, прячет ее себе под подушку и сворачивается в клубочек, о чем-то размышляя.
- Кажется, малая долбанулась окончательно, - флегматично замечает Даф, подруга Сары, как-то незаметно расположившаяся на ее кровати. Сара закатывает глаза:
- Небось дело в том новеньком психопате. А, мелкая, в нем же? Один косяк на двоих - это почти романтично, - хмыкает она насмешливо, а Джи обиженно щурится и сжимает губы, поворачивая голову в их сторону.
- Он хороший. Он пригласил меня погулять. А тебя нет.
- О-о-о, неужели дело в том, что у него неплохая фигура, а, Джи? Понравился, что ли? - хохочет Сара, хлопает себя по колену, словно ей в голову пришла какая-то хорошая идея. - Поведай-ка мне, милая, а ты вообще в курсе, что такое "секс"?
Джи резко садится на кровати, поворачивается к ним, возмущенная до кончиков волос.
- Фу.
- Ну вот, ты слышала, Сара? - вскидывает брови Даф и хохочет, - тебе, мелкая, "фу", а вот миссис Зингер очень даже ничего! - и, отвлекаясь, она опять обращается к Саре, - так вот, а если с поставкой все будет хорошо, то сможем выпросить себе и...
- Погоди, - Джи хмурится, - что ты имела ввиду?
Как-то нехорошо она сощурилась, и Даф неуверенно покосилась на Сару, но та махнула рукой, дескать, валяй, и фыркнула спокойно:
- Да видели мы, как твой псих ошивается рядом с этой блондинкой, а она и рада! Неслабый мужезаменитель нашелся, - и, цокнув языком, отмахнулась от распросов девушки, возвращаясь к беседе на тему "где нам достать красивые шмотки". Вроде нормальные, почти, девушки. Джиневра же замерла, а потом опять улеглась на кровать, на этот раз прямо, и уставилась в потолок. Непонятное ощущение сдавило горло, глаза стало пощипывать, и вот уже она как натянутая струна - ни слова в чью-либо сторону, а тронь - и взорвется.
Она и взорвалась, но уже на следующий день. И сразу список запрещенных слов пригодился.
Миссис Зингер не входит, а вплывает в палату. Она ведь не приходила раньше. Мрачный взгляд Джи отслеживает слегка растрепанную прическу, фривольный вид, и ей хочется дать этой женщине в глаз. И вид у этой овцы такой, словно она целовалась. Джи таращит на нее глаза, пока та с царственным видом раздает какие-то указания - Джиневра не слышит. Она смотрит на нее, поднимается на ноги и аж вытягивается во весь свой небольшой рост.
- Мисс Браун, что-то случилось? - голос у Зингер - патока, взгляд - победоносный, и Джиневра не выдерживает и бросает сухо:
- Дура.
Женщина ошарашенно хлопает ресницами, а Джиневра смотрит дальше. Щеки покраснели, глаза влажноватые.
- Кажется, кто-то слишком много себя позволяет... - начинает блондинка, но Браун перебивает ее голосом, который явно звучит теперь выше, почти плаксиво:
- Захлопнись, - с ее губ это звучит странно и нелепо. - Ты...тупоголовая проститутка. - она косится на список у себя над кроватью, морщится. Лицо Сары вытягивается, она растерянно моргает и садится, шепчет демонстративно громко, подсказывая:
- Блядь.
А обида до того сдавила Джи, которая успела обругать чертову карту и почти ее выбросить за ночь, что она хватается за это слово и орет:
- Блядь, блядь, блядь, блядь, блядь!..
И, не дожидаясь реакции, решительно и воинственно выходит из комнаты. Не садить же Зингер ее на таблетки из-за парочки ругательств. Сара опять ложится, закидывает руки себе за голову и мурлычет:
- Надо же. Ревнует.
*
Джи видит его, когда тот курит, развалившись на кривом бревнышке, и морщится. Хочется и ему нагрубить, но ведь он не виноват. Все блондинки ведьмы, Джи в этом уверена. Она быстро шагает к нему, садится, вытягивает ноги, лениво потягивается и тут же отмахивается от дыма. Гадость.
- Ты должен мне конфеты, - бормочет она угрюмо, скрещивает руки на груди упрямо и молчит. Но долго молчать не может, только спрашивает:
- А у тебя какие...способности? - неуверенно повторяет она и облизывает губы. - Покажешь?


Я не курица, я кролик. Врач - кролик. Вот Чесвик - кролик, Билли Биббит - кролик. Все мы тут кролики разных возрастов и категорий и скачем - прыг-скок - по стране Уолта Диснея.

Сообщение отредактировал Джи_Браун - Вторник, 18.12.2012, 04:49

 
Форум » Ноосфера » Небыли » Безнадега (альтернатива)
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:



Чат "Записки на холодильник"


Наши баннеры:
Город 24
Город 24
Ваши баннеры:

[Sailor Chimeras' Lab]


Персия

Колыбель песков

Eclipse - проклятый отель ждёт тебя.
Underworld: The Chronicles


Город 24